Того, что создано мечтою художника, нет нигде, кроме как в нем самом
Елена Николаевна Кругликова (www.stihi.ru/avtor/lenina1)
"Ей..."
Она прекрасна внутренне и внешне,а что ни делает -
Всё ладно, счастливо и просто,
Так говорят и завидуют - кто по-чёрному, кто по-белому
А какого душе её? Никто не спросит.
Никто не пожалеет, впрочем, не за что,
А о том, где печаль или несчастье ждёт, ей никто не скажет.
Как в ней хватает столько доброты и нежности,
Откуда она это черпает, что бы дарить каждому?
Легко ли быть всегда такой прекрасной?
А если боль, а если неудача?
Ей судьба не больше, чем другим подвластна,
И та же жизнь, и теже самые задачи.
Но даже недостойные её обиды, она умеет принять достойно,
А обидчикам никогда не припомнит этого, слабых спасёт от жалости.
Хоть они все и презрения её, порой, не стоят,
Она сама сама бы могла обидеть, но никто не обижался бы.
Идёт она, и высохшие травы
Цветами становятся майскими,
Ей бы не здесь, ей бы не с нами,
В сказочном царстве ей бы царствовать!!!
* * *
Вячеслав Булатов (www.stihi.ru/avtor/bulatovroshin)
"Аутистка"
Она аутисткой себя называла
И часто перед грозой
Испуганная, под одеяло
Пряталась с головой.
Наверное, кто-то считал ее странной, -
Такой бриллиант не для всех.
И странно звучал ее нежно-гортанный
Слегка глуховатый смех.
Рассказывала, что на Кассиопее
Весной родила ее мать.
Астральные знаки читать умея,
Могла судьбу предсказать.
Прабабки ее жали рожь на Дону,
Сплавляли плоты на Днестре.
Причислили к лику святых одну,
Другую сожгли на костре.
Где ветры плывут по заснеженным склонам
Свободно и вольно росла.
Диковинно ярким, чудесным пионом
Ее красота расцвела.
Бездонная зелень в глазах расплескалась -
Подарок зырянских озер.
На нежных губах алой краской осталась
Брусника с уральских гор.
Беседовать с Богом могла часами
Волшебным верила снам
И ангелы под небесами
Ей грезились по ночам.
Казалось, что лик ее будто светился
Надежду дарил, душу грел.
И каждый, кто рядом с ней находился,
Коснуться ее хотел.
Добрейшее сердце. Душа золотая!
Однажды дебил молодой
Святошей назвал ее, не понимая,
Что говорит со святой.
Любила без цели и без причины, -
Накрашена или нет, -
Гулять по Москве. И везде мужчины
Ей долго смотрели вслед.
Их было немало, хоть раз испивших
Из губ этих мед колдовской.
Ты фея! – шептал ей один из бывших.
Ты ведьма! – хрипел другой.
Банкиров, бандитов, яхтсменов, поэтов, -
Да сколько ж их было с ней, -
Забытых героев вчерашних сюжетов?
Иные уж в Царстве Теней.
Легко расставалась. Сама решала,
Отвергнуть ли? Одарить?
И все, кого она одаряла,
Ее не могли забыть.
Она всегда уходила первой
Без слез. Без сомнений. Без мук.
Считал ее кто-то Центром Вселенной
А кто-то - сукой из сук.
Бывало, потупившись, молча склонялась
У черных от дегтя дверей,
Где ненависть брошенных жен расползалась.
Но грязь не прилипла к ней.
Ей сила двенадцати богатырей
Шаманом была дана.
Но верное сердце всего сильней –
От Герды знала она.
Свободная, гордая, вольная. Сложно
По жизни таким шагать.
Согнуть ее силой, поверь, невозможно.
Таких можно только сломать.
Горчайшую чашу страданий и боли
Пришлось ей испить до дна.
Врагу не желают подобной доли.
Но выстояла она.
В кромешном аду не увидишь такое:
За гранью добра и зла
Три года за сына без сна и покоя
Борьбу с диким вепрем вела.
Прижала к себе, но и тот не сдавался,
Тянул так, что мог разодрать.
Где ж царь Соломон? Чтоб в живых сын остался
Объятья разжала мать.
В том сумраке душном, сознанием рваным
Стремилась уйти в забытье.
Ей снилось, что кто-то – любимый, желанный, -
В мечту уносит ее.
Ей было уже сорок девять. Так много!
Но щедр наш Небесный Отец.
Она получила в подарок от Бога
Любовь и билет под венец.
При встрече избранник, подсев поближе,
Спокойно и делово
Сказал: «Что ж, готовься! Снесет тебе крышу!»
Но крышу снесло у него.
Он силы не знал ее (а такая
погубит, кричи не кричи),
Беспечным, шальным мотыльком пролетая
Над пламенем жарким свечи.
Бессонных ночей промелькнуло немало
Пока – пусть шутя, во хмелю, -
Она ему в первый раз сказала
Волшебное слово «люблю»!
Они растворялись друг в друге. Летали
И падали в звездный простор,
Где ангелы ночи над ними держали
Сияющий Божий шатер.
Где в небе ночная звезда затерялась
Где голос чудесный пел
В симфонию душ мерным ритмом врывалось
Крещендо сплетавшихся тел.
Где с твердью земной мир небесный сливался
И ангел над ними летал
Там с телом нагим Дух Святой расставался
И вновь его обретал!
И статью своей, и душой молодая
Она так старела от бед!
Он как-то уехал, не предупреждая,
Вернулся – ей было сто лет.
Всего только час его где-то носило
И связь, как назло, подвела.
А ей показалось, что время застыло,
Что целая вечность прошла.
И плакала горько. Так плачут лишь дети –
Навзрыд, безнадежно, без сил.
Он вдруг осознал, что теперь в ответе
За ту, кого приручил.
Но кто она? Что она? Можно ль ей верить?
Не страшно ль такой доверять?
Аршином стандартным ее не измерить
И плоским умом не понять.
Сто масок и лиц в ней. Перетекает
Из образа в образ. Ну, что ж…
Должно быть, она и сама не знает,
Где правда в ней, а где ложь.
Ребенок большой. Все ей в тряпки играть бы
Балетки, беретки, банты…
Но в белом увидев ее на свадьбе
Он млел от такой красоты.
Кассандра. Весталка. Ведунья лесная.
И Бог в ней, и леший живет.
Понять ее – времени трата пустая
Лишь тот, кто полюбит, поймет.
Монашка. Нимфетка. Альковная жрица.
Легко ль Мессалиной слыть?
Поверь: невозможно в нее не влюбиться,
Но трудно ее любить.
Юнона. Годива. Рассудит любого.
Подруга, жена и мать.
Вернее и преданней сердца такого
В подлунных мирах не сыскать.
Мадонна с Прудов. Бог ее не осудит.
На суше, на море и меж облаков
Ей не было равных. Ей равных не будет
И ныне, и присно, и во веки веков.
"Ей..."
Она прекрасна внутренне и внешне,а что ни делает -
Всё ладно, счастливо и просто,
Так говорят и завидуют - кто по-чёрному, кто по-белому
А какого душе её? Никто не спросит.
Никто не пожалеет, впрочем, не за что,
А о том, где печаль или несчастье ждёт, ей никто не скажет.
Как в ней хватает столько доброты и нежности,
Откуда она это черпает, что бы дарить каждому?
Легко ли быть всегда такой прекрасной?
А если боль, а если неудача?
Ей судьба не больше, чем другим подвластна,
И та же жизнь, и теже самые задачи.
Но даже недостойные её обиды, она умеет принять достойно,
А обидчикам никогда не припомнит этого, слабых спасёт от жалости.
Хоть они все и презрения её, порой, не стоят,
Она сама сама бы могла обидеть, но никто не обижался бы.
Идёт она, и высохшие травы
Цветами становятся майскими,
Ей бы не здесь, ей бы не с нами,
В сказочном царстве ей бы царствовать!!!
* * *
Вячеслав Булатов (www.stihi.ru/avtor/bulatovroshin)
"Аутистка"
Она аутисткой себя называла
И часто перед грозой
Испуганная, под одеяло
Пряталась с головой.
Наверное, кто-то считал ее странной, -
Такой бриллиант не для всех.
И странно звучал ее нежно-гортанный
Слегка глуховатый смех.
Рассказывала, что на Кассиопее
Весной родила ее мать.
Астральные знаки читать умея,
Могла судьбу предсказать.
Прабабки ее жали рожь на Дону,
Сплавляли плоты на Днестре.
Причислили к лику святых одну,
Другую сожгли на костре.
Где ветры плывут по заснеженным склонам
Свободно и вольно росла.
Диковинно ярким, чудесным пионом
Ее красота расцвела.
Бездонная зелень в глазах расплескалась -
Подарок зырянских озер.
На нежных губах алой краской осталась
Брусника с уральских гор.
Беседовать с Богом могла часами
Волшебным верила снам
И ангелы под небесами
Ей грезились по ночам.
Казалось, что лик ее будто светился
Надежду дарил, душу грел.
И каждый, кто рядом с ней находился,
Коснуться ее хотел.
Добрейшее сердце. Душа золотая!
Однажды дебил молодой
Святошей назвал ее, не понимая,
Что говорит со святой.
Любила без цели и без причины, -
Накрашена или нет, -
Гулять по Москве. И везде мужчины
Ей долго смотрели вслед.
Их было немало, хоть раз испивших
Из губ этих мед колдовской.
Ты фея! – шептал ей один из бывших.
Ты ведьма! – хрипел другой.
Банкиров, бандитов, яхтсменов, поэтов, -
Да сколько ж их было с ней, -
Забытых героев вчерашних сюжетов?
Иные уж в Царстве Теней.
Легко расставалась. Сама решала,
Отвергнуть ли? Одарить?
И все, кого она одаряла,
Ее не могли забыть.
Она всегда уходила первой
Без слез. Без сомнений. Без мук.
Считал ее кто-то Центром Вселенной
А кто-то - сукой из сук.
Бывало, потупившись, молча склонялась
У черных от дегтя дверей,
Где ненависть брошенных жен расползалась.
Но грязь не прилипла к ней.
Ей сила двенадцати богатырей
Шаманом была дана.
Но верное сердце всего сильней –
От Герды знала она.
Свободная, гордая, вольная. Сложно
По жизни таким шагать.
Согнуть ее силой, поверь, невозможно.
Таких можно только сломать.
Горчайшую чашу страданий и боли
Пришлось ей испить до дна.
Врагу не желают подобной доли.
Но выстояла она.
В кромешном аду не увидишь такое:
За гранью добра и зла
Три года за сына без сна и покоя
Борьбу с диким вепрем вела.
Прижала к себе, но и тот не сдавался,
Тянул так, что мог разодрать.
Где ж царь Соломон? Чтоб в живых сын остался
Объятья разжала мать.
В том сумраке душном, сознанием рваным
Стремилась уйти в забытье.
Ей снилось, что кто-то – любимый, желанный, -
В мечту уносит ее.
Ей было уже сорок девять. Так много!
Но щедр наш Небесный Отец.
Она получила в подарок от Бога
Любовь и билет под венец.
При встрече избранник, подсев поближе,
Спокойно и делово
Сказал: «Что ж, готовься! Снесет тебе крышу!»
Но крышу снесло у него.
Он силы не знал ее (а такая
погубит, кричи не кричи),
Беспечным, шальным мотыльком пролетая
Над пламенем жарким свечи.
Бессонных ночей промелькнуло немало
Пока – пусть шутя, во хмелю, -
Она ему в первый раз сказала
Волшебное слово «люблю»!
Они растворялись друг в друге. Летали
И падали в звездный простор,
Где ангелы ночи над ними держали
Сияющий Божий шатер.
Где в небе ночная звезда затерялась
Где голос чудесный пел
В симфонию душ мерным ритмом врывалось
Крещендо сплетавшихся тел.
Где с твердью земной мир небесный сливался
И ангел над ними летал
Там с телом нагим Дух Святой расставался
И вновь его обретал!
И статью своей, и душой молодая
Она так старела от бед!
Он как-то уехал, не предупреждая,
Вернулся – ей было сто лет.
Всего только час его где-то носило
И связь, как назло, подвела.
А ей показалось, что время застыло,
Что целая вечность прошла.
И плакала горько. Так плачут лишь дети –
Навзрыд, безнадежно, без сил.
Он вдруг осознал, что теперь в ответе
За ту, кого приручил.
Но кто она? Что она? Можно ль ей верить?
Не страшно ль такой доверять?
Аршином стандартным ее не измерить
И плоским умом не понять.
Сто масок и лиц в ней. Перетекает
Из образа в образ. Ну, что ж…
Должно быть, она и сама не знает,
Где правда в ней, а где ложь.
Ребенок большой. Все ей в тряпки играть бы
Балетки, беретки, банты…
Но в белом увидев ее на свадьбе
Он млел от такой красоты.
Кассандра. Весталка. Ведунья лесная.
И Бог в ней, и леший живет.
Понять ее – времени трата пустая
Лишь тот, кто полюбит, поймет.
Монашка. Нимфетка. Альковная жрица.
Легко ль Мессалиной слыть?
Поверь: невозможно в нее не влюбиться,
Но трудно ее любить.
Юнона. Годива. Рассудит любого.
Подруга, жена и мать.
Вернее и преданней сердца такого
В подлунных мирах не сыскать.
Мадонна с Прудов. Бог ее не осудит.
На суше, на море и меж облаков
Ей не было равных. Ей равных не будет
И ныне, и присно, и во веки веков.